Вонючка был самой скверной Дома, он не стесняясь ни того, что он колясник, ни того, что никто должным образом не воспринимает его великолепное чувство юмора, разносил вокруг себя счастье и радость. Его шутки были всегда на грани между совсем безобидных и тех, которые могут привнести вред и /или/ быть опасными для окружающих.
Он не был удивлён данному ему прозвищу кем-то из старших, - и ни разу на это не обижался /не имел привычки/.
Слухи в Доме разлетались довольно быстро, и о том, что образовалась новая группа скоро знали все. Говорили, что стены у них расписаны зверьми невиданными, и то, что там живут те, кого не приняли в иных стаях. Вонючке как раз такой расклад подходил. Наверняка колясники спят и видят, как он уходит из группы, оставив их в покое.
Он и ушёл. Забрал всё, что ему бы пригодилось на новом месте. /может быть и доски забрал, только они как назло были сильно приколочены и отодрать их никак не получалось, да и без них вещей набрался целый шкаф/
Вонючка помимо тяготы к различного рода розыгрышам оказался ещё и не в порядке с головой. /так могло показаться/ В любой момент он мог закричать ни с того ни с сего что-то вроде "ПОЛУНДРРРА! КОРАБЛЬ ПО ЛЕВОМУ БОРТУ!!! АТУ ЕГО, АТУ!", что для не посвященных лиц вызывало крайнее недоумение.
Со временем, но Дохляки к этому привыкли, и перестали вздрагивать от неожиданных вопилок "СВИСТАТЬ ВСЕХ НА ВЕРРХ!"
Хотя, если это и было среди ночи, то в Вонючку летели различного рода предметы /самым больным из них был костыль Фокусника/.
Вонючка рос, а вопилки никуда не собирались уходить / даже после смены клички/. Чумные Дохляки росли /и уже были не Чумными, а просто Четвёртой/, - пополнение стаи не заставило себя долго ждать, Мыш, Лорд, а теперь ещё и Македонский, которого он, Табаки, заметил первым. И с первого взгляда понял, что его то им как раз и не хватает.
Вопилки опять ночами будили спящих, а Шакал теперь вообще практически не затыкался. Спокойно отдохнуть можно было только тогда, когда тот сопит зубами к стенке в своём коконе из подушек.

Сегодня ему на спалось. Он честно пытался уснуть под гомон комнаты, - стая опять что-то праздновала. Македонский громко громыхал посудой /так казалась Шакалу/ , Волк опять мучал гитару, вдалеке взвывал какой-то писклявый голос /говорят эта сейчас самая популярная песня/.  Угомонились они только к раннему утру, и кое-как разбрелись по кроватям.
Шакал воровато выглянул из-под кокона, - убедившись, что все более менее спят, начал ползти поближе к своему Мустангу. Вся постель была в каких-то крошках, остатках бутербродов. Вляпался рукой в какой-то соус, наполз на чье-то пьяное тело, которое пробурчало что-то на непонятном языке / кажется это был Волк/.
Выбравшись без каких-либо жертв, залез на свой Мустанг и снял его с предохранителя, проверил, на месте ли его бесценный рюкзак. Потратил ещё около получаса, повоевав с курткой. / Обнаружил там несколько невкусных конфет и один бутерборд, обрадовался что голодным он сегодня точно не останется/.
Хоть Шакал никогда не был жаворонком, просыпающийся Дом ему очень нравился. В коридорах практически никого нет, только те, кто любил гулять после отбоя, запоздавшие путники, спешившие укрыться от утреннего солнца в своём логове.
Задумавшись об очередной надписи, которой до этого не было, Табаки не успел вовремя затормозить перед коварной лестницей, возникшей из ниоткуда, и кубарем полетел с коляски собирая каждую ступеньку. Коляска летела следом за ним и каким-то необъяснимым чудом во время полёта не упала прямо на него. 
-СПАСИТЕ! ПОМОГИТЕ! КОРАБЛЬ ТЕРПИТ КРУШЕНИЕ! ТОНУ-У-У!
Перед глазами появились чьи-то до боли знакомые ноги. Табаки поднял хмурый взгляд. Ну конечно, Македонский всегда там где он нужен. Талант!
- Поможешь?

Четвёртая была особенной стаей. Каждый был особенным, по - своему одарённым. Каждый ощущался по своему. Табаки было немного грустно, что не все из Чумных Дохляков перебрались в стаю. А ещё Шакал прекрасно видел чужие души, насквозь. Искал достойных его подарков.
Со Сфинксом, Слепым и Горбачом они прошли свой путь с самого начала, и шальные мысли Хранителя Времени, о том, что именно подарить каждому.
Табаки скучал по Красавице, Слону и Валету, даже не смотря на то, что последний был частым гостем в Четвёртой.
- Чтобы я без тебя делал! Спаситель мой! - радостно взвопил Табаки, до того момента, когда Македонский поднял потерпевшего крушение капитана корабля.
Четвёртая могла спокойно выдохнуть только тогда, когда Табаки занимался своими делами. Кропотливо собирал новые ожерелья из кофе и других подручных материалов. Не кривой и одного размера были только из кофе. Порой, занятый работой, он замечал на себе любопытные взгляды состайников. Непослушные пальцы ловко нанизывают зёрна кофе и разноцветные бусины на проволоку и Табаки что-то бубнит себе под нос [воистину, это похоже на заклинание], достаточно тихо, чтобы не мешать другим. Эти моменты о с о б е н н ы е, ведь Табаки собственными руками творит магию, заговаривает свои обереги. Для того, чтобы те приносили толику удачи, охраняли от дурного глаза.
Те, кому перепадёт такая вещь на Меняльном Вторнике, или кому просто презентует Табаки никогда не догадается, что незримые силы будут защищать их. Такой оберег просто так не выпросить, как и любой иной подарок Хранителя Времени, - Шакал сам выбирает кому он жизненно необходим.
Возможно, во всём виноваты "уроки Седого", о котором Шакал был наслышан от Кузнечика.

Табаки плохо закрыл рюкзак, и всё его барахло разлетелось по первому этажу. Карты, замусоленные уже от старости и частого использования были разбросаны по полу. Очень старая колода, которая пережила и фокусы Валета, и пасьянсы самого Шакала. Последний даже пытался на них гадать, но у него это получалось настолько отвратительно, что тот просто забросил столь неблагодарное дело. А ещё сами обереги были так же выброшены из рюкзака.
Табаки было спокойно, когда оказался на собственном корабле. Дотянулся до ближайшего ожерелья, благо, то находилось достаточно близко от него. Подцепил пальцами, повертел в руках, задумался.
- Возьми. Оно тебе пригодится. Тебе нужнее, а мне без надобности

Табаки старается помочь в меру своих сил и возможностей, настолько, насколько это может сделать колясник. Поднимает всё с пола вокруг шаговой доступности, туда куда могут дотянуться его загребущие руки. Македонский же оказывается гораздо быстрее, - и всё, что было выброшено волной на берег бережно собрано в рюкзак. Шакал с нежностью прижимает  к груди своё драгоценное имущество словно дитя.
- Как мы без тебя жили до этого, Македонский? - вопрос повисает в воздухе, - Ты для нас словно провидение!
Никак.
Сам же и отвечает на поставленный вопрос у себя в голове.
Шакал предпочёл бы одиночество компании.
Иногда наступали такие моменты, когда необходимо побыть одному. Когда нужно собрать все мысли воедино, проанализировать, отделить зёрна от плевел. Именно по этой причине он сегодня встал засветло. Но судьба распорядилась иначе.
Македонский из всей их разношёрстной компании был самой тёмной лошадкой. И если остальные предпочитали трепаться о себе, делиться тем, как жили до Дома. Мак же отличался от остальных. Это очаровывало и пугало одновременно.
- От сопровождения не откажусь.

На улицу шли в полнейшей тишине. Табаки присматривался к состайнику, пытаясь разгадать, где же таится секрет. Ведь не зря он обратил своё внимание на него, когда тот только попал в Дом. И то, что Македонский был спокоен он тоже отметил. Такие попадались редко, - Табаки встречал и тех, кто цеплялся за мамину юбку, надеясь, что та переменит своё решение, и тех, кто не скрывал свою довольную физиономию, как будто специально добивался того, чтобы его поскорее сплавили куда подальше.
-Ты отличаешься от нас. - Шакал выделяет слово нас, приравнивая себе к сирым и убогим, к тем, кого не пощадила жизнь, к тем, от кого просто избавились. К тому потомству, которых либо топят, либо выбрасывают в мусорку, избавляясь от ответственности и проблем. - Расскажи о твоей жизни до Дома.
А я подумаю и решу, как тебе можно помочь и надо ли тебе это.